Большое воздействие на развитие ряда разделов современной социологии Запада оказала так называемая феноменологическая социология, оригинальная версия которой была разработана австрийским (до 1938 г.) философом и социологом (с 1953 Т.) Альфредом Шюцем (1899-1959).
Главная цель социальных наук по Шюцу, состоит в «получении организованного знания о социальной реальности». Социальная реальность при этом определяется как общая сумма объектов и явлений социокультурного мира, каким он предстает обыденному сознанию людей, живущих среди других людей и связанных с ними многообразными отношениями взаимодействия.
Своими познавательными способностями естественные науки обязаны не столько применяемым правилам исследования, сколько царящему среди специалистов глубокому согласию относительно природы мира, к которому адресуются эти правила, в свою очередь организованные в соответствии с этой природой.
Социальный же мир, по Шюцу, — это мир, конституированный смыслом. Социальным явлениям внутренне присущ смысл. «Социальный мир — поле наблюдения социолога — не является по сути своей бесструктурным, Для людей, живущих, мыслящих и действующих в этом мире, он имеет свое особое значение и структуру релевантностей. Социальный мир, согласно концепции Шюца, — это повседневный мир, переживаемый и интерпретируемый действующими в нем людьми как структурированный мир значений, выступающих в форме типических представлений об объектах этого мира. Эти типические представления приобретают форму обыденных интерпретаций, конституирующих наличное знание, которое вместе с личным опытом действующего индивида является принимаемой на веру совокупностью средств ориентации в этом мире.
Вводя в понятийные ряды собственно социологии термин «интерсубъективный», Шюц употреблял его для описания некоторых аспектов взаимной связи людей как существ жизненного мира. Основная форма интерсубъективности описывается Шюцем при помощи тезиса о «взаимности перспектив», предполагающего наличие двух идеализации. Эти идеализации представляют собой принимаемые как нечто само собой разумеющееся «правила» социальной жизни. Самой трудной из стоящих перед социологом задач Шюц считал проблему выработки объективных понятий и объективно верифицируемых теорий, описывающих структуры значений. Шюц пишет в этом контексте: «Научное мышление предполагает использование конструктов (то есть совокупности абстракций, обобщений, формализации, идеализации), специфических для соответствующего уровня организации мышления. Строго говоря, не существует фактов самих по себе в чистом виде. Все факты с самого начала оказываются вычлененными из универсального контекста посредством деятельности нашего сознания. Они, таким образом, всегда суть интерпретированные факты и либо рассматриваются вне контекста, будучи изъяты из своего окружения в процессе сознательного абстрагирования, либо анализируются в специфическом ситуационном контексте. В любом случае они обладают внутренним и внешним горизонтами интерпретации».
В этой связи Шюц обращал особое внимание на то, что он обозначал как «научную установку», позволяющую исключить наличную биографическую ситуацию наблюдателя и связанную с нею естественную установку, позволяя социологу определить, что имеет значение для решения интересующих его проблем.
Правила же образования социологических понятий и конструирования социологических объяснений, по Шюцу, предполагают наличие прямой и отчетливо прослеживаемой преемственности между социологическими понятиями и типологическими конструктами, которыми пользуются сами индивиды для обозначения явлений собственного социального опыта. Тем самым социологическое описание обосновывается на уровне значений и обеспечивается возможность его обратного перевода, то есть перевода на язык значений, свойственных самой исследуемой реальности. Таким образом, обоснованность всякого социологического объяснения должна определяться с помощью предложенного Шюцем критерия адекватности: действия участников должны объясняться в терминах социальных значений (критерий субъективной интерпретации), причем это должны быть такие значения, которые действительно используются участниками для категоризации этой деятельности и могут опознаваться ими как таковые (критерий субъективной адекватности).
Формулируя же различия между собственно феноменологией и социологией, Шюц акцентировал внимание на том, что «феноменологу нет дела до самих объектов. Его интересуют их значения, конституированные деятельностью нашего разума».
В итоге для феноменолога, в отличие от социолога, данные опыта представляет собой само данность объекта в опыте феноменолога. Социолог же черпает данные из иных источников, нежели его собственный интуитивный опыт.